‒ Расскажите, как произошло ваше знакомство с «Лампешкой» Аннет Схап и почему эта история оказалась для вас значимой?

Ирина Балахонова (далее И.Б.): Эту книжку мне дала моя подруга и коллега, одна из сотрудниц нидерландского фонда литературы. Сотрудники этого фонда – настоящие профессионалы, они в курсе всех новинок и точно знают, кому из издателей что предложить для перевода. Как-то моя подруга мне сказала: «У меня для тебя припасена лучшая книга на нидерландском за многие годы». И достает «Лампешку». Она так проникновенно рассказала о книге и о ее авторе Аннет Схап, очень известном нидерландском иллюстраторе, для которой «Лампешка» стала писательским дебютом, что сразу стало понятно: я держу в руках что-то нестандартное, яркое, такое, что нельзя пропустить. Чуть позже прочитав книгу на французском, я поняла, что «Лампешку» надо брать обязательно. Часто, когда понимаешь, как построен текст, когда видишь «кухню», глубоко сопереживать тексту сложно. «Лампешке» не сопереживать интенсивно просто невозможно, сколько бы лет тебе ни было – и это, конечно, ее несомненное достоинство. Собранная из классических сказочных ходов и сюжетов, она настолько искренняя, что порой удивляешься собственным реакциям. Точно не детская… Не только детская ‒ точно… Это настоящая современная сказка, с каким-то очень созвучным нам ритмом, и сюжетными линиями, которые всех всегда и сегодня тоже касаются: тут есть и очень запутанная любовь, и жертвенность, и смелость, и хрупкость, и отношения власть-любовь и власть-беспомощность, и принятие и отрицание обществом чего-то, отличного от нормы, чужеродного. И еще много чего другого.

Юрий Алесин (далее Ю.А.): Мне «Лампешку» принесла моя актриса Анна Куненкова-Боголюбская. Она долго рассказывала мне про эту книжку, но у меня до нее руки не доходили. Потом мне про нее рассказал один знакомый режиссер. Я уже заинтересовался и попросил рассказать подробнее. И вот он начал перечислять все, что там есть, и меня поразило то, что там один из главных героев – мальчик-русалка. В этот момент я понял, что мне даже в голову не приходило, что русалка может быть мальчиком. Это меня настолько зацепило, что я тут же прочитал книгу, и, кроме мальчика-русалки, обнаружил в ней еще много других открытий. В частности, то, о чем говорит Ирина – честность и какая-то взрослость текста. Да, книга для детей, но история Лампешки, а ей ведь очень непросто пришлось, рассказана без заигрывания, какого-то литературного приукрашивания.

‒ Как, на ваш взгляд, в идеале должно выглядеть взаимодействие издательства и театра?

Ю.А.: Чем больше людей, заинтересованных в проекте, тем лучше. Я давно уже думал, с кем может сотрудничать театр? Часто театры сотрудничают со спонсорами. А мне всегда хотелось сотрудничать с издательством. Это очень правильная преемственность. Есть книга, и есть театр, который ее визуализирует. У нас один и тот же ребенок, которого мы показываем с разных сторон.

Издательство участвует в разных мероприятиях, на которых презентует свои книги. Театр может приходить на эти мероприятия, делать читки с артистами. Могут быть разные формы подачи той или иной книги. В театре проводится много разных драматургических лабораторий – когда артисты собираются и читают новые пьесы. И после этого становится понятно, как их ставить, нужно ли их вообще ставить, актуальны они или нет… Лабораторий по книгам значительно меньше, но они тоже нужны.

Со своей стороны, театр показывает спектакль по книге с некой периодичностью. И очень органично, если в фойе будут продаваться книги. Так ведь и должно быть: приходят зрители, смотрят спектакль, тут же видят книгу, по которой он поставлен, другие книги того же автора, того же издательства. И зритель воспринимает все это как единое культурное пространство.

И.Б.: Юра правильно сказал, это все очень органичная история. Если книга начинается у автора, то заканчивается она в театре или кино. Читающих людей не так много, как нам хотелось бы, все больше воспринимают информацию визуально. Возможность для не-читателей пойти в театр, который, на мой взгляд, становится все более и более популярным, увидеть историю на сцене, а потом услышать в театре, что спектакль основан на книге, и прислушаться к совету актеров и режиссера ее прочесть, ‒ это путь к расширению читательской аудитории и повышению общего уровня культуры. Если кто-то из сидящих в зале после спектакля решит прочесть книгу, это будет наша общая победа. Чем лучше будет выстроена взаимная поддержка, тем больше будет людей, которые будут не только читать или только ходить в театр, а и читать, и ходить в театр.

Я помню, что меня совершенно поразила ситуация, которая произошла на заре существования «Самоката». Я торговала книжками в школе искусств, где дети занимались и танцами тоже. И я подошла к какой-то маме и говорю: «Смотрите, у нас тут очень хорошие книги – классика зарубежной литературы, современные авторы. Хотите, я вам расскажу?» А мама мне отвечает: «Ну что вы, зачем? Мы уже танцуем!»

Хочется сделать что-то, чтобы все уже танцующие, играющие в видеоигры, занимающиеся футболом, фигурным катанием, спортом, обожающие кино и сериалы, еще и читали и ходили в театр. Хуже точно не будет. Я верю в святое и беспроигрышное воздействие театра на человека. И что если в хорошем театре очарованному зрителю скажут, что надо читать, он поверит и зачитает.

Литература более герметична. К ней надо вести за руку.

‒ К современным книгам все уже более или менее привыкли. Их издают и даже читают. В театре процесс осовременивания репертуара идет гораздо осторожней. Там пока предпочитают ставить классику. Почему современные книги так медленно выходят на сцену?

Ю.А.: Театр нацелен на известные названия. Когда зритель выбирает, на что ему пойти, он хочет знать, что его ждет. Он знает «Колобок», «Буратино», а что за «Лампешка» такая, зритель, если не читал книгу, то и не знает. И выбирает «Буратино». Поскольку у меня маленький частный театр и мне не нужно собирать тысячный зал, у меня есть возможность общаться с маленькой читающей аудиторией, которая знает, что такое «Лампешка», и придет именно потому, что это современная литература. А государственные театры должны набивать залы. И самый простой способ делать это – использовать уже известные названия.

‒ Ирина, а как с книгами? Неизвестных названий ведь уже не боятся?

И.Б.: Да, не боятся. Почти все уже привыкли к тому, что есть современная классика, которая рождается у нас на глазах и по сути нами же и выбирается. Классика – это ведь не то, что появилось с рождением мира. Вся классика когда-то была современной литературой, критикуемой и нарушающей существовавшие до этого нормы.

Но все равно к людям нужен подход, им нужно разъяснять – и читателям и зрителям. Например, можно написать на афише: «Лампешка. Почти Русалочка». Будучи режиссером, я бы шла именно по этому пути – позвать не только людей, которые знают про Лампешку, но и тех, кто про нее ничего не слышал, зато точно читал «Русалочку». Это лицедейство, это правильно, ведь нам важен результат. Когда ты берешь хороший текст и ставишь по нему хороший спектакль, нужно найти ему зрителя. Разумеется, это и книжек касается. Наш тандем издательство-театр по сути создается, чтобы донести до как можно более широкой аудитории призыв: «Не бойтесь нового! Не бойтесь нового в театре! Не бойтесь нового в литературе! Расширяйте свой мир!»

‒ А это не может быть связано с тем, что в выборе книг ребенок все-таки принимает участие? Он может среагировать, например, на обложку в магазине. В выборе спектакля ребенок участвует гораздо реже. В основном это делают родители. Из-за этого получается, что у книг и театра разные аудитории.

И.Б.: Многое зависит от возраста ребенка. Подросток в 12‒14 лет часто информирован больше, чем его родители. Увидев что-то интересное, он отлично может инициировать поход в театр или покупку книги – так зачастую и происходит сегодня. Малыши же довольно бесправны и там и там, ну только если юный читатель не вцепится обеими руками в понравившуюся обложку…

Ю.А.: Несмотря на то, что я очень театральный человек и в детстве ходил в театральную студию, сам я стал думать о походе в театр и выборе спектаклей только лет в 16. До этого ходил либо с классом, либо с родителями.

И.Б.: Конечно, важно сделать так, чтобы подростки имели доступ к информации о спектаклях по книгам, им адресованным. Значит, наша дорога – туда, откуда берут информацию сами подростки. Это блогеры и TikTok, каналы в социальных сетях. Ну и сарафанное радио, конечно.

Ю.А.: Еще дело в том, что у нас патерналистская политика в культуре. Государство говорит: «Вот вам деньги, ставьте классику!» Поэтому очень важно, чтобы появилась группа людей, которая сказала бы: «А давайте что-нибудь другое ставить, не только классику!» И нашла бы какое-то финансирование на это.

‒ То есть нужен специальный институт, который займется взаимодействием между театром и издательством?

Ю.А.: Да. Вот есть Фонд Михаила Прохорова, который не так сильно сосредоточен на классике и поощряет инновации, но он такой один.

И.Б.: Наша мысль заключалась в том, что издательство берет на себя задачу доносить до аудитории информацию, что по той или иной книжке есть спектакль, и рассказывать, где и когда он идет. Составляет афишу по собственным книгам – кстати, такая есть у нас на сайте! А театр, работая над пиаром спектакля, говорит о книге, об авторе, интервьюирует людей, имеющих отношение и к созданию книги и постановке спектакля. В идеале каждый, прочтя книгу, пойдя на спектакль, сможет участвовать в дискуссии: так ли ты видишь произведение как режиссер, или не так, сохранен ли смысл и шарм текста, что изменено, соответствует ли это твоему восприятию книги. Это еще не творчество, но уже рефлексия, уже анализ. И здорово, если в основу этой рефлексии ляжет не только классика, но и современные тексты.

‒ В завершение разговора я хочу вернуться к «Лампешке». В ней поднимается много непростых тем: одиночество, непохожесть на других, разные зависимости. Зачем, на ваш взгляд, говорить об этом с детьми со сцены и книжных страниц?

Ю.А.: Мне кажется, с детьми нужно говорить обо всем. Они живут в этом мире. Театр – это и есть откровенный разговор о том, что нас окружает.

И.Б.: Я согласна. Мне кажется, что «Лампешка», как и любая хорошая сказка, это квинтэссенция правды о жизни. Рано или поздно мы сталкиваемся с большим количеством проблем и ситуаций, в которых нужно просто остаться людьми. «Лампешка» очень важная книжка, потому что она сложная. Тут нет однозначно черного и белого, и жизнь сложнее, чем кажется. Это история о том, что власть и сила – не самый лучший путь к счастью и удовлетворению от жизни. О том, что проще выжить изгоям, которые готовы жертвовать собой ради других, чем тем, кто убил в себе все человеческое. Это один из главных посылов «Лампешки». При этом в ней очень много надежды на лучшее. На то, что все мы сохраним тех, кого мы любим, и обязательно обретем свободу.

Мне бы очень хотелось, чтобы у «Лампешки», у которой есть все, чтобы считаться классикой, было много-много читателей и зрителей.

Материал подготовила Мария Третьякова
Фото Наталии Дроздовой и Полины Королевой

________________________________________________

Интервью с автором «Лампёшки» Аннет Схап: «Сказки и поэзия могут менять нас изнутри»