Жил-был доктор. Он был умный!
8 августа 2022 3100

Три выдающихся произведения мировой детской литературы – «Приключения Пиноккио» Карла Коллоди, «Волшебник из страны Оз» Фрэнка Баума и «Доктор Дулиттл» Хью Лофтинга – роднит общая судьба, постигшая их в Советском Союзе. Они были блестяще «переложены» на русский язык. И версии, созданные по их мотивам, практически полностью вытеснили имена авторов и героев оригинальных произведений из русскоязычного литературного поля. Даже вежливые упоминания о них, вроде «в детстве у меня была любимая книжка…» (как писал Алексей Толстой в предисловии к своему «роману для детей и взрослых» «Золотой ключик, или Приключения Буратино») или краткое «по Хью Лофтингу» на авантитуле «Доктора Айболита», казались советским редакторам лишними. Ситуация, сегодня кажущаяся немыслимой, но абсолютно естественная для страны, ощущавшей себя «отдельным миром» и отринувшей все представления «о буржуазных приличиях» – в том числе, о каком-то «авторском праве».

Но с конца 80-х годов российские переводчики стали предпринимать попытки восстановить историческую справедливость: появились новые переводы этих сказок, причисленных к золотому фонду мировой классики. Пиноккио, наверное, повезло больше всех. Его образ в нулевые годы вписался в пантеон известных литературных персонажей – правда, благодаря культовому мультфильму «Шрек». А потом Пиноккио даже попал на московскую театральную сцену – именно как Пиноккио с его собственными приключениями. И на сцену выкатывался гроб, где покоилась Фея с голубыми волосами…

Везение имело понятные причины: Пиноккио все-таки довольно сильно отличался от своего «младшего брата» Буратино – и растущим от вранья носом, и желанием превратиться в настоящего мальчика, и борьбой с самим собой за человеческое в себе.

Что касается «Волшебника из страны Оз» и «Доктора Дулиттла», то их место и с приходом новых веяний оказалось прочно занято. Не то чтобы новые переводы оказались совсем незамеченными, но им не досталось и сотой доли той любви и популярности, которой обладали «Волшебник Изумрудного города» и «Доктор Айболит».

Филолог и специалист по детской литературе Алексей Копейкин считает, что у нас «так и не случилось канонического перевода “Доктора Дулиттла”. Дулиттл от всех ускользал» и требовал «если не равного своему создателю по таланту, то хотя бы близкого по духу человека».

И вот в 2020 году, через сто лет после появления «Доктора Дулиттла» на англоязычной литературной сцене, российской читающей публике представили новый перевод этого произведения, выполненный Станиславом Востоковым. В послесловии к первой книге («новые» приключения доктора Дулиттла вышли в двух книгах) Станислав Востоков называет причину, по которой решился взяться за перевод: «С первой же главы я понял, что это моя книга… Тут все про зверей, а я с ними связан всю жизнь».

Тем не менее, это очень смелый шаг: любому переводчику, взявшемуся восстановить историческую справедливость по отношению к Хью Лофтингу, волей-неволей придется вступить в состязание с автором Айболита.

Пусть «Доктор Айболит» и не является переводом в строгом смысле слова: повесть написана «по мотивам» сказок Лофтинга. Но в центре повествования – доктор, который лечит животных. Этот доктор отправляется в Африку на помощь больным обезьянам, попадает в плен к обитателям побережья, но спасается сам и спасает обезьян. Те в благодарность дарят ему невиданного двухголового зверя Тяни-толкая. Затем доктор чудом добывает корабль, чтобы плыть обратно… Сюжетная канва и ее узловые события сохранены. А зовут доктора… Айболит! По каким причинам нынешние родители, так же как и их родители, и родители родителей, выросшие на «Докторе Айболите», станут вдруг читать детям «Историю доктора Дулиттла»?

И все же сегодня у книги гораздо больше возможностей найти своих читателей, чем двадцать и тем более тридцать лет назад.

Речь не о том, что доктор Дулиттл вдруг обретет славу, равную славе Айболита в советские времена. Это вряд ли возможно. Это вряд ли возможно для самых разных замечательных книг, написанных в прошлом веке и вовремя до нас не дошедших. Хотя бы потому, что таких книг сегодня довольно много. Да еще появились и другие – совершенно новые, но выросшие на почве, возделанной авторами классических произведений.

Но, с другой стороны, именно благодаря обилию книг и богатейшему выбору, который сегодня открывается и перед читателем-ребенком, и перед читающим ребенку взрослым, изменилась структура детского и детско-родительского чтения. Эти изменения, в частности, коснулись пантеона «обязательных для культурного человека» произведений. Этот пантеон уже не представляется таким незыблемым и транслируемым из поколения в поколение. И хотя триада «Чуковский-Маршак-Барто» все еще считается самой востребованной на книжном рынке, я бы осмелилась утверждать, что далеко не все молодые родители сегодня читают своим маленьким детям «Доктора Айболита». Может, и жаль. Но кто-то предпочитает Финдуса и Петсона, например. А о них вышло больше 15 книг! На все случаи жизни, включая «финдусовскую» кулинарию. Можно ли представить такое в 60-е или в 70-е годы ХХ века?

Как это связано с книгами о докторе Дулиттле? Для них сегодня возникает «зазор»: ведь «Доктор Айболит» и «История доктора Дулиттла» имеют совершенно разную возрастную адресацию. Ребенок, которому в дошкольном детстве по каким-то причинам не прочитали сказку о докторе Айболите, в третьем-четвертом классе, возможно, захочет самостоятельно прочитать истории о «другом» докторе.

Создавая своего «Айболита», Корней Чуковский пошел по пути заметного упрощения синтаксиса и освобождения повествования от деталей, которые показались ему лишними, перегружающими текст. Язык «Доктора Айболита» предельно лаконичный, почти «прозрачный», тяготеющий к простым предложениям: «Жил-был доктор. Он был добрый. Звали его Айболит… Больше всего на свете доктор любил зверей…». Это проза детского поэта, адресованная маленьким детям, в возрасте «от двух до пяти». (Хотя ее вторую часть, остросюжетную историю «Пента и морские разбойники», можно предложить и тем, кто постарше.) И произведение в целом «обустроено» в соответствии с психологическими запросами дошкольника: вот добрый герой – вот злой. Все четко определено. Все четко разведено. Никаких полутонов, никаких ненужных «осложнений». Добрый доктор – абсолютно добрый. Он живет… Собственно, нам даже не сообщают, где именно: в некоем абстрактном сказочном мире: «Жил-был доктор». И проблемы (к примеру, проблема нехватки денег) в том мире тоже решаются сказочным образом: «Не нужно мне денег, – отвечал Айболит. – Мне и без денег отлично. Звери накормят и меня, и тебя». (Правда, такая сказочность вполне в духе военного коммунизма. Или существования в райском саду. Тут что кому больше нравится или что больше отвечало исторической ситуации появления сказки.)

А что же доктор Дулиттл (в переводе Станислава Востокова)?

«Давным-давно, когда наши дедушки были еще маленькими сорванцами, жил-был доктор. Звали его Джон Доктор Дулиттл, д. м. (В сноске поясняется, что это «доктор медицины.) “Д. м.” означало, что он был настоящий доктор и очень много знал. Жил он в городке Паддлби-на-Болоте… Всякий раз когда он в своей высокой шляпе проходил по улице, кто-нибудь непременно говорил: “Вон доктор идет. Он ужас до чего умный!”…»

Это совсем другой «зачин» – и с точки зрения содержательности, и с точки зрения синтаксиса. Тут гораздо более сложный язык, обремененный важными для повествователя подробностями: доктор, оказывается, в первую очередь, умный! То есть знающий, понимающий. И деятельный. Не просто добрый, а делающий «добрые дела». И его английское имя говорит само за себя: Do-little («Делай! Пусть и малое доброе дело, но делай!»). С другой стороны, в образе Дулиттла обнаруживаются черты типичного для литературных персонажей начала ХХ века «ученого чудака», с трудом приспосабливающегося к требованиям окружающей действительности. Ему надо чем-то кормить своих питомцев, число которых все время увеличивается. К тому же их присутствие в доме отваживает пациентов. В результате доктор остается без денег. Но «рецепты» военного коммунизма совершенно не для него. В отличие от доктора Айболита, он реагирует на происходящее вполне в духе капиталистической реальности – меняет род занятий. Доктор Дулиттл, раньше лечивший людей, по совету продавца кошачьего корма становится ветеринаром. («Продавец кошачьего корма» – скорее всего, удачная придумка переводчика, потому что какой-такой «кошачий корм» мог быть в те времена, когда творил Хью Лофтинг?) Он ведь так хорошо знает животных! Даже книжку о них написал. При этом Дулиттл понимает, что «на свете полным-полно ветеринаров», и ему придется с ними… конкурировать. Этого слова в тексте нет, но оно явственно присутствует между строк. И вот, чтобы превзойти конкурентов, доктор Дулиттл учит звериный язык – потому что среди множества ветеринаров «нет ни одного по-настоящему хорошего, который бы до конца понимал животных». Оказывается, быть «ужасно умным» недостаточно. Ты еще и должен учиться. Даже тень такой «буржуазной» мысли не могла бы прийти в голову доктора Айболита, которому знание языка животных дано изначально…

Так и хочется, не дожидаясь вопроса, ответить, чему нас учит эта сказка.

То есть характер персонажа, созданного Хью Лофтингом (и Станиславом Востоковым), в гораздо большей степени отвечает пониманию подростка, а не маленького ребенка. И само повествование, при всей видимой сказочности, гораздо больше тяготеет к жанру авантюрного приключенческого романа в «чисто английском духе», чем к сказке.

Морские путешествия литературных персонажей, в том числе в Африку, – скорее традиция, укорененная в истории Британии («Правь, Британия, морями!»), чем нечто небывалое: и Свифт, и Даниэль Дефо, и Стивенсон отправляли своих персонажей в плавания. И перевод отлично передает захватывающий характер повествования: тут и динамика, и экзотика, и юмор. Животные очень смешно «ругаются». Пес Джип, к примеру, то и дело приговаривает: «Кот меня раздери!» Звучит очень колоритно (и наверняка придумано переводчиком).

Правда, трудно понять, как сегодня будет восприниматься эпизод с несчастным чернокожим африканским принцем, мечтающим «побелеть». Его «чернота» становится главным препятствием для счастливого брака с принцессой. Но эпизод смягчен настолько, насколько это возможно: принц описан с явным сочувствием и симпатией, в уста африканского короля, пленившего доктора Дулиттла и его спутников, вкладывается смачное ругательство-«противовес»: «А этот беломазый, – король показал на доктора Дулиттла, – будет до конца жизни драить полы на моей кухне!» Да и агрессивное поведение африканского короля (в отличие от Бармалея у Чуковского) имеет вполне понятное объяснение: «Когда-то, – говорит король, – на нашем берегу высадился человек с такой же белой, как у тебя, кожей. Я принял его по всем законам гостеприимства и был к нему ужас как добр. А он нарыл в земле глубоких колодцев, чтобы добыть золото, а потом перестрелял всех слонов Веселивии… Из-за слоновой кости. Твой земляк отпилил у слонов бивни, погрузил на корабль и уплыл, даже не сказал мне спасибо!.. Я уж не говорю про БОЛЬШОЕ СПАСИБО!..»

Вполне реалистичная ситуация. И вполне антиколониальный авторский выпад: никакого упрощения.

Иными словами, переводчику удалось подчинить себе текст – и его образы, и реалии, и (что, на мой взгляд, невероятно важно) язык. В первую очередь – синтаксис, чтобы предложения не сводились исключительно к простым, и в то же время не угнетали своими длиннотами и количеством придаточных. А по отношению ко многим книгам начала ХХ века это непростая задача – заставить книгу говорить по-русски в соответствии с «духом автора», но при этом внятно и энергично. В данном случае, я надеюсь, между историей, рассказанной Хью Лофтингом сто лет назад, и современным подростком языкового барьера не возникнет.

И свидетельствую: книгу интересно читать! Даже мне, взрослому человеку, было интересно. А мой свежий опыт еще и позволил мне сравнивать впечатления от двух книг: год назад я читала вслух семилетнему внуку «Пенту и морских разбойников» К.Чуковского. (Как ни крути, я бабушка «старого покроя» и до сих пор не могу удержаться от бессмысленных сетований вроде «как можно быть культурным человеком, не читая того-то и того-то».) Так что, пожалуй, это теперь неоспоримый факт: в нашей детской литературе существуют два доктора, совершенно разных – добрый и умный. И об их приключениях рассказывают совершенно разные книги.

Марина Аромштам

Подробнее о сказке Корнея Чуковского можно прочитать в статье «Доктор Айболит, или Детям о рае и аде»

Понравилось! 11
Дискуссия
Дискуссия еще не начата. Вы можете стать первым.