Какие-то совы, или страдания по Гарри Поттеру
12 марта 2019 2572

– Я все думаю... – сказал мне мой старший сын, восьмилетний Никита. – Быть Гарри Поттером – плохо или хорошо? С одной стороны – ты знаменитость. С другой стороны – к тебе все пристают.

Мы шли с мальчишками втроем по заснеженным улицам, почти совсем неизвестные, и я не знала, что ответить Никите. И сказала, что быть известным, наверное, здорово. И что не очень здорово, когда к тебе все пристают. Похоже, Никита остался доволен моим ответом. Или, кто знает, – продолжал думать уже не вслух, а про себя. Он стал старше и добрался до таких вопросов, думать над которыми можно вечность, и никто тебе в этом не помощник.

«Гарри Поттера» он попросил принести из библиотеки сам. Эта книга на слуху, вот он и решил, что ему тоже уже пора. Иногда я говорила ему об этой книге, но пока мы были в разных информационных полях, и Никита недоумевал, когда, отдавая мне носок, слышал радостное: «Добби свободен!» Никита редко выбирал книги сам: в большинстве случаев их предлагала я.

Но нельзя просто взять и принести «Гарри Поттера» из библиотеки, когда тебе очень хочется, чтобы книга ребенку понравилась. Для начала нужно решить проблему переводов – именно переводы помешали в свое время мне погрузиться в альтернативную реальность «Гарри Поттера» – и в результате я нашла «свое» в чудесном украинском переводе. Но Никита знает только русский. Как быть? Что выбрать? «Росмэновский» перевод? Перевод Марии Спивак? Пусть к нему много вопросов, зато книги легко найти... Народный перевод? Перевести самой с украинского на русский, и пусть мальчик ждет десятилетия, пока я это сделаю? Заставить его выучить английский, чтобы он читал в оригинале? Столько путей, столько возможностей! Направо пойдешь – Снегга потеряешь, налево пойдешь – время потеряешь, прямо пойдешь – прямо пойдешь...

Я пошла прямо. Прямо в библиотеку. И – я твердо настроилась – за «росмэновским» переводом. Проблемы родителей, дети которых якобы не любят читать книги, казались мне жалкими и незначительными. Что им до наших проблем! Засыпая, я думала о том, нужно ли откладывать на год чтение следующих частей, чтобы Никита рос вместе с Гарри, как это делали дети в двухтысячных. А если он захочет читать дальше? Ну ладно первая и вторая части... Но что он поймет из гаррипоттеровской юности? Будет ли она ему интересна?..

– Конечно, у нас есть «росмэновский» перевод! – обрадовались в библиотеке, решив первую из моих проблем. – У нас только этот перевод и есть, мы специально не заказывали новые... И первая часть, по-моему, на месте!

Первая часть была на месте. Она с неделю пролежала дома нетронутая, добавив мне сомнений: а вдруг Никита вообще раздумает читать «Поттера»? О ужас! Лед и пламя! Черное и белое! Маглы и волшебники! Невидимые переживания не на шутку терзали меня. Зная, что Никита осторожно подходит к новым книгам, я время от времени предлагала ему попробовать, напоминала о существовании Гарри, говорила, что юный волшебник ждет нового читателя, и приплясывала вокруг.

Но в один момент Никита потянулся, отложил в тысячный раз перечитываемого «Карлсона» и лениво сказал:

– Ну давай-ка я почитаю этого «Поттера»...

Он открыл книгу, а я скрестила пальцы. И ждала первой реакции, то и дело поглядывая на мальчика. Никита хмурился, хмыкал, морщился. И отложил книгу.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Какие-то коты, какие-то совы...

Никита потянулся за «Карлсоном», и тот, наверное, сказал ему что-то вроде: «Привет, малыш! Как поживаешь?»

Я поживала так себе. Мой ребенок только что отложил лучшую книгу тысячелетия. Наверное, это перевод. Или возраст. Или время Поттера прошло. Или еще что-нибудь.

– А давай я тебе почитаю вслух? – предложила я.

Никита отложил «Карлсона» (тот сказал: «Пока, малыш! Еще увидимся!») и с готовностью подвинулся. Младший, шестилетний Вадим, посмотрел на нас осуждающе, будто мы заняты какой-то ерундой. И ушел с головой в свои прописи, которые, конечно же, были в тысячу раз важнее. Но одним ухом он прислушивался – проверял, может, зря он так...

Наверное, книга для Никиты начиналась тяжело. Ему, привыкшему к диалогам и некоторой простоте речи, пришлось читать длинный вступительный монолог, и этот монолог конструировал новый мир, и нужно было карабкаться вверх. Я читала неторопливо, с выражением, и Никита выглядел удивленным. Когда мы дошли до того места, где Никита остановился, он отобрал у меня книгу и попробовал читать дальше сам. И через некоторое время с досадой отложил.

– Нет, – сказал он. – Ничего не понимаю. Когда ты читаешь – все понятно. А когда читаю сам – не могу разобраться...

Мне было даже приятно, что мне предстоит читать всю книгу вслух. Но все же потихоньку Никита вник в текст, и с момента, когда время в книге перенеслось на десять лет вперед, стал читать сам. Он не оставался наедине с книгой: спрашивал меня о непонятных словах («Мама, что такое “тюрбан”?») и требовал разделить с ним эмоции.

И оказалось, что я, традиционно плохо запоминающая сюжеты книг, практически ничего не помню. Мне больше запомнился азарт, движение, удивительная хогвартсовская жизнь, но детали просеялись через мою память, как через дырявый дуршлаг. И все же Никита, хоть и немного грустил об этом, не переставал со мной делиться и проверять – помню ли? Он быстро дочитал первую часть и попросил вторую. Пока я искала вторую часть (в библиотеке она оказалась у кого-то на руках), Никита еще раз перечитал первую часть, а затем прочитывал заново избранные места. Вторую часть он читал с букридера – и это тоже был для него новый опыт. Все вместе мы посмотрели первую часть фильма, и младший, Вадюша, прятался за меня, когда ему было особенно страшно. Но фильм его впечатлил, и впечатлили магические шахматы (мы теперь везде находим шахматы). И он наравне с нами обсуждал теперь «Поттера», как будто тоже его читал. А я, когда дети шалили и начинали переходить рамки дозволенного, вдохновенно кричала:

– Вингардиум левиоса!

– Ну и что? – удивлялся Никита. – Мы же просто взлетим.

Прочитав вторую часть, Никита взялся за третью. И мои сомнения о том, не рано ли, отпали: я поняла, что не могу на это влиять. Но мне нравится видеть радость, когда Гарри вдруг обрел родню в лице Сириуса Блэка – Никита радуется так, будто это случилось с ним самим. Мне кажется, Никита взрослеет, читая «Поттера». И на это я тоже повлиять не могу...

Я дописываю этот дневник в библиотеке. В рюкзаке у меня первая часть «Поттера», с которой Никите очень не хотелось расставаться.

Но заполучить четвертую часть ему хочется еще больше.

Надеюсь, она не на руках.

Наталья Евдокимова

Понравилось! 16
Дискуссия
Дискуссия еще не начата. Вы можете стать первым.