Пропущенное и восстановленное
16 августа 2018 2274

Мы, родители, можем быть сколь угодно продвинутыми, готовыми ко всем вопросам детей, умеющими рассказывать сложное. И, кажется, не будем пасовать ни перед чем. Но, мне кажется, многие из нас сталкиваются с ощущением, что ребенок к чему-то не готов. Порой так оно и есть – ведь мы хорошо знаем наших детей. И желание оградить, наверное, вполне естественно. Я не знаю, как с ним бороться – особенно когда желание оградить возникает «в прямом эфире», а именно – во время чтения книги. Мы не можем сказать ребенку: подожди минут пять, мне надо порефлексировать и разобраться, почему я не хочу читать тебе этот кусок текста. И после этих размышлений я его тебе, скорее всего, прочту, мне просто надо понять и справиться с самой собой... Но я просто перескакиваю с места на место, пропуская не понравившийся мне кусок. Дело сделано. Ребенок не получит нежелательной травмы. Или это я ее не получу?..

«Волшебника Изумрудного города» Александра Волкова мы читали с детьми прошлым летом. Это была моя, видавшая виды и меня маленькую книга. В ней было две повести: «Волшебник Изумрудного города» и «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Не помню, почему мы стали ее читать – наверное, мой старший сын Никита, на то время шестилетний, просто нашел ее среди других книг. Или это была моя идея – не помню. Взглядом из детства эта книга казалась увлекательной и почему-то новой (по каким-то причинам я всегда относилась к ней как к ультрасовременной). Наверное, не одну меня постигло это разочарование: мне было сложно читать книгу вслух, я даже предлагала почитать что-то другое. Но детское восприятие превращает книгу в бриллиант, и вот он сверкал, пока мы читали. Когда блеск слишком слепил глаза, я опускала пару-тройку предложений и перескакивала к другому куску текста. Не знаю, были ли видны детям мои сомнения – мне казалось, что моя редактура выглядела довольно гладко.

Опускала я всяческие кровавые подробности и жестокость. Мне казалось, что мой впечатлительный старший сын к этому не готов. За младшего я тогда почему-то не очень беспокоилась. Самой подробной редактуре была подвергнута история о людоеде. К примеру, от следующего куска осталось лишь несколько слов:

«Людоед принялся опустошать замок: сначала съел баранов, коров и лошадей, потом добрался до слуг и съел всех, одного за другим. Последние годы людоед прятался в лесу, ловил неосторожного кролика или зайца и съедал его всего с кожей и костями.

Людоед страшно обрадовался, поймав Элли, и решил устроить себе настоящий пир. Он притащил девочку в замок, связал и положил на кухонный стол, а сам принялся точить большой нож.

“Клинк… клинк…” – звенел нож».

А от этого вообще ничего не осталось:

«Девочка лежит связанная на кухонном столе… Около нее большой нож… девочка плачет… Я вижу, как из ее глаз катятся слезы...»

Когда я опускала эти куски, меня даже не очень-то мучили угрызения совести. Такие жестокие вставки встречались в книге то тут, то там, и я пропускала их уже автоматически.

Но.

Но потом мой старший сын научился читать.

Год спустя он решил прочитать заново «Волшебника Изумрудного города». Читал запоем, брал книгу в детский сад, доставал ее из рюкзака в трамвае, пытаясь за пару остановок хоть сколько-то прочесть. Люди благоговейно смотрели на читающего мальчика, а я все время думала.

Думала о том, заметит ли он пропущенные куски.
Думала о том, что он на это скажет.
Думала о том, почему он ничего об этом не говорит.
Думала о том, почему я тогда решила, что мальчик не готов.
Думала о том, готов ли он сейчас.
Думала о том, как же все-таки моя трусость позорно выглядит.
Думала о том, что больше никогда...

Когда дети начинают читать сами, родителям остается думать обо всякой ерунде.

А девочку-то спасли, и это главное. И с людоедом расквитались. «Железный Дровосек поднял огромный острый топор и разрубил людоеда пополам вместе с кастрюлей».

 

Наталья Евдокимова

В оформлении статьи использована иллюстрация Николая Радлова к книге Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города»

Понравилось! 4
Дискуссия
Дискуссия еще не начата. Вы можете стать первым.