– Как зовут машину? – спрашивал Никита.

– Бетси, – говорила я.

– А дом как зовут?

– Франклин.

– А кровать?

– Не помню, – созналась я.

Но мой старший мальчик не разрешает сдаваться.

– Ну как? – продолжал спрашивать он. – Как зовут кровать?

– Не помню я.

– Скажи, скажи! Скажи, как зовут кровать! Мама, скажи!

Никита такой же неугомонный, как и бодрая старушка из книги. Они сто́ят друг друга. Но и я не промах. Я просто заглянула в книгу. Вроде бы это нечестно, но Никиту устроило.

– Роксана! Кровать зовут Роксаной!

– Правильно, – успокоился Никита. – А садовую тачку?

…Имена Никиту впечатлили сразу. Хотя, казалось бы, что удивительного?

– «Свою старенькую машину она называла Бетси», – читала я тогда, в первый раз.

– Уаууу! – воскликнул Никита.

– «Свою старенькую кровать она называла Роксаной».

– Ооооо!!! Как Оксаной!

– «А свой старенький дом она называла Франклином».

– О! Ха-ха! Как французский!

– «Старушка, сидя в Орландо...», – продолжала читать я и сама стала проверять. – Орландо – это что?

– Кресло! – сказал Никита.

– Но старушкам в кресле долго не сидится. Чуть позже она выходила во двор, и садилась в свою любимую Бетси», – читала я.

– Машину, – добавил Никита для ясности.

Так вот, старушка садилась в машину и ехала на почту. Но писем ей не приходило, потому что она пережила всех своих друзей. Почти так в книжке и написано.: «Сами посудите, мало хорошего в том, что ты одна-одинешенька и некого тебе назвать по имени», – но Никита как будто пропустил это мимо ушей, ткнул пальцем в кресло на рисунке и сказал:

– Это Орландо.

Младший, четырехлетний Вадька, в это время самозабвенно пел. Когда я попросила его сесть почитать с нами, он сказал только: «Ля-тун – фа-тун», – и продолжил петь.

Старушка, давая имена, была уверена, что все делает правильно, и настроение у нее было прекрасное.

– Как у меня сейчас! – сказал Никита, и, показывая на поющего Вадьку, добавил. – И у Вадьки…

Однажды к дому одинокой старушки прибежал живой и веселый щенок. Конечно же, безымянный. И очень голодный. Старушка достала ветчину из холодильника, чтобы накормить пса…

– Холодильник она не назвала, – заметил Никита.

Щенок убежал, а на следующий день вернулся снова. Старушка смотрела на него через окно, и Никиту заворожила эта иллюстрация:

– Вот, смотри, она видит его…

А я рассмотрела безымянные растения на старушкином окне – одно из них есть и у нас дома. Нам было уютно в старушкином доме. Наверное, щенок тоже думал, что ему было бы неплохо в нем…

– Ыся-ыся, ля-ля-ля, – напевал в это время Вадька.

Щенок убежал снова, а старушка осталась. В мыслях о щенке она готовилась ко сну, и на голове ее красовался высокий колпак.

– Что это у нее на голове?! – удивился Никита.

Я сказала, что иногда люди надевают головные уборы на ночь.

– Но это же дом, в нем тепло! – удивился Никита.

Я спросила его, как бы он отреагировал, если бы я ему на ночь надевала шапку.

– Это было бы ужасно, – сказал Никита.

– Вот ночь настает, и я тебе говорю: «Никита, надевай шапочку. Вон ту, с помпончиком. А то волосики продует». А ты говоришь: «Сейчас-сейчас».

Никита схватился за голову. А я подумала, что было время, когда он все же спал в шапочке…

А в старушкином колпаке роились мысли. Ей было страшно, что щенок может когда нибудь умереть. И она решила прогонять его всякий раз, как он придет, но…

– Опять! – воскликнул Никита, когда щенок появился у калитки.

Прошло время, щенок вырос и стал взрослым псом.

– Ля-ля! – пел в это время Вадька.

И вдруг пес потерялся.

– «Старушка села в Бетси и в поисках песика объездила весь городок, но все напрасно. Ей стало совсем уж не по себе».

– Что, грустно, что собачки никогда не было? – будто невзначай спросил Вадька, прервав свою песню.

Значит, слушает! Поет и слушает! Бегает и слушает! Играет и слушает!

– Да, старушке стало грустно, что собачка не пришла к ней в этот день, – сказала я.

– И дождь идет, – грустно сказал Никита, показав на дождливую картинку.

Старушка быстро нашла бы своего пса, будь на нем ошейник с именем. И тогда старушка вспомнила всех своих друзей, которые были рядом с ней и которых она могла называть…

Как же Никита обрадовался, когда старушка нашла пса и наконец дала ему имя!

– О-о-о! – выкрикивал он, когда пес Счастливчик выглядывал из Бетси и ехали они со старушкой к Франклину.

И еще Никита сказал:

– Я так и знал.

Ничем эту молодежь не удивишь, даже старушками.

– Хорошо, что старушка взяла пса себе, – заметила я.

– Да уж, – непонятно ответил Никита.

– А то ведь он никогда не находился, – сказал Вадька, который уже не пел песни, а посиживал у меня под бочком.

– Старушка не назвала его, и пса поймали, как бродячую собаку, – напомнила я.

– А что такое бродячая собака? – поинтересовался Никита.

– Это собака, у которой нет дома и она бродит по улицам туда-сюда…

Я собралась читать дальше, но Никита решил закончить историю сам:

– С тех пор собачка у старушки стала жить.

И так оно, знаете ли, и было.

Наталья Евдокимова

___________________________________

Синтия Райлент
«Старушка, которая давала имена»
Иллюстрации Кэтрин Браун
Перевод с английского С. Степанова
Издательство «Поляндрия», 2017