Музыка детства

Скрип тормозов, пиликанье сигнализации, громыхание грузовиков, мягкое шуршание легковых машин, шелест давно сухих ивовых листьев, бряцанье не опавших, словно керамических, семян клёна, дрожание заиндевевших листиков берёзы, перешёптывание голых высоких тополей, каменная тишина замершего на постаменте медведя, непрерывное хлопанье дверей маленьких бутиков и огромных супермаркетов, банков и салонов сотовой связи, стук каблуков, мягкая поступь кроссовок, жужжание толпы, выделяющийся детский смех, спокойствие мёрзнущей Волги, железное беззвучие труб заводов, скрип строительных кранов, весёлое подмигивание светофоров… и фонящая мелодия звонка моего мобильного телефона. Вот она – музыка моего города. Как же сильно она отличается от музыки детства Валентина Катаева. В музыке начала двадцатого века главными «инструментами» были пролётки, конки и трамкареты, копыта лошадей, рожки железнодорожных стрелочников. Да, с годами мир изменился, он заменил многие инструменты, играющие его городскую музыку. А звуки, издававшиеся отжившим свой век городским оркестром, ушли навсегда.

Катаев родился в девятнадцатом веке, хулиганил в двадцатом, а посмеяться над его проделками можно и в двадцать первом. Несмотря на разницу во времени, происшествия детства и юности Катаева кажутся нам такими знакомыми и родными! Перелистывая страницы книги, каждый из нас становится тем хулиганистым мальчишкой из Одессы. Вместе с ним мы плачем и смеёмся, расстраиваемся из-за погибшего фейерверка, ловим рыбу и, рассматривая картинки, изучаем французский язык.

Жизнь не бывает идеальна. Порой в жизни каждого случаются моменты, которые оставляют в памяти неприятный осадок. И автор «Разбитой жизни…» – не исключение. Гнетущее чувство «несбычи мечт» есть и в его душе. Он рассказывает как о счастливых, так и о грустных моментах своего детства. Открывает нам далёкие уголки своей памяти, в которых спрятаны самые сокровенные воспоминания. Воспоминания, казалось бы, такие незначительные, но такие важные и так цепко укоренившиеся в его памяти. Взять хотя бы воспоминание о грубой модели дирижабля. И о липком клее, о его тонких, раздражающих нитях, приклеивающихся к стенам. А жуки-плавунцы? Разве они были самой значимой деталью путешествия в Николаев? Нет. Просто образ двулапых, словно покалеченных жуков прочно въелся в память автора, как будто намертво закреплённый клейкой жидкостью, выделенной испуганным жуком.

Все необыкновенные приключения совершенно обычного мальчика происходят на фоне прекрасной Одессы. Кажется, что для автора Одесса – это нечто большее, чем город. Для него Одесса – живое существо, хранящее память о прошлом. Существо, способное видеть и слышать всё происходящее вокруг.

«Пространство города, его каменное тело…» Тело. Тело человека. Тело животного. Тело кометы. Тело города. Город. Разве у города может быть тело? Да, может. Когда слышишь словосочетание «тело города», кажется, что город живой. Что он дышит. Что у города есть настоящая, человеческая душа.

В рассказах Катаева жизнь чувствуется во всём. «Стрекотанье оконных стекол», «шуршание гравия», «звонкое погромыхивание конок и трамкарет», «шорох велосипедов»… Эти предметы ему дороги. Они – составная часть его детства. Маленькая частичка жизни, навсегда запечатлевшаяся в мальчишеской памяти.

Море. Без его дыхания Одесса не была бы Одессой. В каждом рассказе Катаева оно своё. То оно «плоское и взволнованное». То как «кипящий котел, где громадные волны, ежеминутно меняя направление, сталкивались друг с дружкой, наполняя воздух адским грохотом, звоном и клочьями серой пены». То замёрзшее, безмолвное, каменное «загроможденное плоскими, довольно толстыми льдинами, светящимися на месте обломов зелено-голубым стеклом черноморской воды». Море. Оно разное, неповторимое, завораживающее и всегда прекрасное.

«Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона». Согласитесь, странное название. Разбитая жизнь. Разве жизнь возможно разбить? Она же не сервиз какой-то. Хотя все грустные моменты разбивают нашу душу, нашу жизнь. Каждый рассказ в этой книге пропитан светлой грустью, оставляющей в груди тёплый след. Но ведь эта книга создана из маленьких кусочков воспоминаний автора! И получившуюся картину скорее можно назвать склеенной жизнью! Впрочем, разбитому сердцу не поможет ни один самый прочный клей.

В книге Катаева время как бы остановилось. Жизнь замерла, закуклилась в далёкие времена дореволюционной России. Меж книжных листов, отталкиваясь от страниц и слов, до сих пор гуляет эхо тех волшебных, таких далёких времён.

___________________________

Александра Дворецкая, 12 лет, г. Ярославль