«Смеяться над историей намного веселее, когда она тебе знакома»
14 сентября 2012 4441

В круге читательских интересов многих детей «того» времени, т.е. нынешних взрослых, историческая беллетристика занимала важное место. Каждый из нас, разбуди его среди ночи, сразу назовет несколько любимых книг, посвященных разным историческим событиям. Мы эти книги любили, а они что-то делали с нами, как-то на нас влияли.
Что собой представляет детская историческая книга сегодня? Можно ли, к примеру, считать такую книгу (точнее – серию книг) как «Неандертальский мальчик в школе и дома» исторической? Об этом мы беседуем с куратором детских исторических проектов издательства «Лабиринт-Пресс» и одним из авторов книги «Бородинская битва» Екатериной Бунтман.


– Катя, вы – редактор, один из авторов замечательной исторической книги «Бородинская битва». И наверняка были читающим ребенком. Какое место исторические книги занимали в вашем детском чтении?

– Вообще-то я читала все подряд без разбора, и в то время уж точно не смогла бы ответить, что именно я читаю – историческое или приключенческое. Рони-старший, Д'Эрвильи, Уэллс – это если о первобытных людях. А обо всем остальном – Сенкевич, Джованьоли, Ян, Павло Загребельный, Сергей Алексеев, да много кто еще.

– Сегодняшний книжный рынок изобилует разного рода энциклопедиями, в том числе – иллюстрированными историческими энциклопедиями. Это то, чего во времена нашего детства не было, по крайней мере в таком количестве. Но вы вот не вспомнили про энциклопедии. Значит, воспоминания, связанные с художественными книгами, оказались более яркими и более значимыми. Вы и сейчас считаете, что хорошая историческая книга должна быть художественной?

– Думаю, да. В исторической книге много всего должно быть: она же и приключенческий роман, и роман воспитания, и... Ну ладно, необязательно роман – но большое полноценное повествование. И вот что еще: зачастую по-настоящему историческими для нас становятся книги, автор которых никуда искусственно не запихивал своих героев, ни в какое другое время. Это просто книги, написанные сто или двести лет назад; то, что когда-то было в них просто канвой, теперь бесценно для утоления исторического голода. Книга становится свидетельством времени. Джейн Остин, например. По ее романам сейчас историю викторианской повседневности изучают.

– Ну, а как дело обстоит с подобными книгами в детской литературе?

– С детской литературой чуть сложнее. Собственно детская литература слишком поздно появилась, чтобы говорить о двухсотлетней «выдержке». Но зачем обязательно детская? Ведь рассказывать можно не для детей, но про детей. Вот «Оливер Твист» — настоящая живая история. «Козетта», «Детство Тёмы», «Детство Никиты» и прочие «детства».

– В детстве многих нынешних взрослых эти книги были любимыми. Я тут не исключение. Но недавно я взялась перечитывать «Гуттаперчевого мальчика», и вдруг мне стало казаться, что современный ребенок, скорее всего, будет вязнуть в этом тексте: очень длинные предложения, очень много описательности. Непонятные обстоятельства, вызывающие у героев сильные, но непонятные эмоции. И множество неизвестных реалий, по поводу которых в повести возникают конфликты. То, что взрослый – особенно такой взрослый, восприятие которого нацелено на историческую информацию, – оценивает как безусловное достоинство книги, ребенок может воспринимать иначе. Неизвестные реалии мешают ему воспринимать суть происходящего.

– Так может и хороши эти реалии, может, без них и история не история? Это уже издательская задача – корректно их пояснить. Ненавязчиво и доступно. С другой стороны, те реалии, которые не важны для восприятия сюжета, дети с легкостью пропускают. Как и многое другое способны они пропустить, если им интересно читать какую-то книгу. Мы же знаем это за собой: если вещь написана талантливо, читатель ей и мелкие ляпы прощает, и нестыковки. Даже исторические неточности. Вот «Три мушкетера», например. Дюма очень вольно обошелся с деталями, перекроил историю так, чтобы вышло эффектнее, но кто скажет, что это не исторический роман?

– Вы имеете в виду, что он все же передает дух времени?

– Да. И захватывает. Разве нет?

– То есть вы считаете, что это исторический роман – хотя бы потому, что можно оттолкнуться от него в понимании того времени. А можно ли сказать то же самое об историко-приключенческих книгах советского времени? Ведь многие из них написаны с позиций идеологизированного исторического видения того времени.

– Я не помню, чтобы я ребенком это чувствовала. То есть эта идеологическая нагруженность, может, и была. И возможно, где-то она даже вылезала на первый план. Это минус тех книг. Но был и очень приятный плюс. Часто их писали профессионалы. То есть не профессиональные детские писатели, а профессиональные историки, физики, химики, археологи. О том, в чем они лучше всего разбирались, им было интересно написать для детей. Вот, например, на ту же «доисторическую тему»: Сергей Покровский, автор «Охотников на мамонтов», был биологом, Александр Линевский, написавший «Листы каменной книги», – археологом. «Повесть о Манко смелом» написана Сергеем Писаревым по материалам археологических раскопок. Эти книги всегда были открытием. И их было много. Очень часто на какой-то детский вопрос находился ответ в виде такой книги.

– Но ведь эти книги существуют и сейчас. Важно, чтобы дети захотели их открыть.

– Да. Существуют. Но хорошего нового так мало.

– Вы хотите сказать, что детская историческая книга переживает кризис?

– Трудно сказать. Важнее, наверное, не то, что новых книг мало, а то, что старые вышли из обращения. У нас ведь вообще книжная история непросто складывается. Сначала после революции большой пласт детских книг отсекли, прервались цепочки переизданий, все читательские стандарты формировались заново. Ну и после перестройки это произошло второй раз. Советские исторические книги теперь так же далеки от нас, как и дореволюционные. Трудно представить себе их массовое возвращение.

– Может, тогда имеет смысл говорить не о кризисе детской исторической книги, а о кризисе отношения к истории в целом? В советские времена была задана очень жесткая парадигма исторического восприятия. Это было плохо. Но, с другой стороны, само изучение истории и объективный научный взгляд на исторические события ценились очень высоко, что, в том числе, и позволяло некоторым талантливым ученым писать высококачественную историческую беллетристику для детей. А сейчас, с потерей ценностных ориентиров (и наука в целом, и изучение истории утратили свою общественную ценность, вышли из моды, так сказать), в детской литературе, которая претендует на то, чтобы считаться исторической, возникла совершенно новая интонация – ироническая. Если мы беремся говорить об истории, то нам легче иронизировать по ее поводу. Мы и переводим то, что соответствует этой нашей новой интонации. Кстати, что вы скажете по поводу «Неандертальского мальчика» Лучано Мальмузи? Бестселлер, между прочим.

– Для начала я попыталась определить ее плюсы.

– Получилось?

– У бестселлера не может не быть плюсов. Просто они необязательно связаны с тем, что для нас важно, - с литературно-художественными качествами. Первый плюс – то, что дети эту книгу читают. Те дети, которые ничего не хотят читать, читают Мальмузи. Всё, не важно, о чем книга, покупаем. Второй плюс – смешно. Я не всегда понимаю этот юмор, но автор честно старался шутить. И третий плюс, самый важный, – это идеологический посыл: «они» такие же, как мы. Древние люди такие же, как мы. Это, понятное дело, для любой исторической книги беспроигрышный ход.
Но плюсы на этом кончаются. А вот что мне не нравится, так это то, что взрослый говорит: «Давай-ка я расскажу тебе, как это было в каменном веке», а сам улыбается. Делает хитрое лицо. И ребенок готов с ним в это играть, но не знает, где проводить границы. Где шутка, а где нет. Где история, а где игра. Проблема в том, что книги Мальмузи попадают в круг начального чтения.

– Ну да, это чтение для детей восьми-девяти лет. То есть для детей в том возрасте, когда они, с одной стороны, становятся (если становятся) активными самостоятельными читателями, а с другой стороны – у них начинает формироваться историческое мышление.

– И им тут же предлагают над историей посмеяться.

– Вы что же, Катя, против здорового юмора?

– Я всегда за. Мне только кажется, что смеяться над историей намного веселее, когда она тебе знакома. А книги Мальмузи дают минимальные знания. Ну ладно, может, это не историческая книга, может, там вообще не в «доисторических» знаниях суть. Но тогда, если мы с этой книги снимаем ярлык «историческая» и признаем ее просто приключенческим чтением, на мой вкус, она слабовата.

– То есть вы не готовы простить этому автору его вольное обращение с историческим материалом, как прощаете Дюма?

– Нет. Писатель, который берется за историческую тему, может не быть историком. Но тогда он должен быть убедителен. Чтобы мы и не задумывались даже, а как оно у них там на самом деле было. Чтобы мы просто оторваться не могли.

– Вам возразят: а детям нравится. Мы так хотели, чтобы ребенок начал читать, чтобы он увлекся какой-нибудь книгой. Это ж лучше, чем если бы он вообще не читал? Или нет? Между прочим, для меня это до сих пор открытый вопрос. Может, стоит признать существование детской масс-культуры и детской массовой литературы в том числе? Ведь берутся же откуда-то взрослые читатели книг «из ларька»? Причем в огромном количестве. И не по достижении же совершеннолетия читательское сообщество начинает расслаиваться?

– Я думаю, что мы бы с вами не начали этот разговор, если бы вполне уже смирились с масс-книгой. Чтиво никто не оценивает с литературно-художественных позиций. Вы нигде не найдете гастрономических рецензий на жевательную резинку. Если книжки Мальмузи – это что-то вроде жевательной резинки, о’кей, нет вопросов. Но если это одна из многих ступенек в детском чтении, то нам есть о чем спорить. И тогда у нас с вами один выход: что-то противопоставить ироническому взгляду на историю. Например, сделать так, чтобы помимо «прикольных» книг по истории были и другие, не менее интересные для ребенка.

Беседу вела Марина Аромштам

______________________________________

Бородинская битва

Екатерина Бунтман, Тамара Эйдельман
«Бородинская битва. 1812»
Художники А. Аверьянов, П. Алехин, Н. Беланов, А. Ежов, О. Муратова, И. Лосева
Издательство «Лабиринт», 2013

Понравилось! 7
Дискуссия
Дискуссия еще не начата. Вы можете стать первым.