‒ Алексей, расскажите, как вы смотрите экранизации вместе с детьми в школе. И как лучше подходить к экранизациям ‒ сначала читать книжку или, если она, например, слишком объемная, сначала смотреть фильм?

‒ Все зависит от готовности детей включаться и от того, сколько времени я готов потратить на обсуждение книги. Если дети не начитанные, то советую смотреть фильм или работаю с тем материалом, что они уже прочли. Читающим говорю: «Давайте обсудим фильм по книжке». Бывает вариант посложнее. Если дети готовы работать и сравнивать, то мы сравниваем экранизацию и какие-то эпизоды из книги, либо отдельные эпизоды из фильма с книгой.

Просмотр экранизации я воспринимаю как расширение художественного опыта ребенка – через визуальные отрывки, звуки и музыку. Если мы прочитали «Мертвые души», а потом посмотрели «Мертвые души», имеет смысл говорить о том, как режиссер и писатель решают одни и те же художественные задачи и какими инструментами пользуются. За счет чего создается атмосфера, движение, динамика, характер в кино и в книге – вот на что стоит обратить внимание ребенка. На уроке мы в каком-то смысле расщепляем произведение: мы говорим, что есть некоторое смысловое художественное ядро, а есть инструментарий.

Это возможность начать говорить о том, что такое литература и как она работает с восприятием читателя, как работает с вниманием, и что такое вообще искусство. Как разные искусства влияют, работают с сознанием и с вниманием человека, какими инструментами пользуются те или иные виды искусства, чтобы захватить, удержать на этом историю, – такие вопросы могут привести к глубокой беседе.

Чаще кинематограф воздействует сильнее. Но иногда бывает и наоборот – книжка воздействует глубже, потому что по-другому работает на читателя. Сама природа кинематографа работает на зрительное восприятие, а этот канал у нас самый прокачанный. И смена картинок сама по себе привлекает к фильму, даже если он лишен смысла. А если режиссер хороший, он использует все возможности, которые дают ему инструменты кинематографа. Фильм – коллективная работа режиссера, актеров, художника, оператора, сценариста, которые по-своему поняли свои задачи. Дети тоже все разные и по-разному воспринимают кино и книги.

Когда мы говорим о фильме, мы не можем не говорить о том, что режиссер выбирает ту или иную позицию в отношении к истории. Он изначально занимает некоторую позицию. И рассказывает нам эту историю со своей точки зрения. В этом смысле интересно рассматривать несколько экранизаций разных режиссеров. Мне нравится их сравнивать, ведь они могут отличаться даже сюжетно. Мы можем говорить о том, что это ‒ авторское произведение «по мотивам», а это ‒ авторская интерпретация, чем кино по мотивам книги отличается от авторской интерпретации, о границах изменений. Мы можем говорить о праве режиссера менять контекст и о том, что искусство и культура – это постоянный процесс присваивания и переделывания образов и сюжетов. Что в каждом веке свой Шекспир, в каждом веке свой Гамлет, в каждом веке происходит новое переосмысление всего накопленного опыта. Кинематограф дает возможность посмотреть на историю изнутри.

‒ Не могли бы вы рассказать подробнее, на примерах, как вы сравниваете разные экранизации?

‒ Например, мы читаем первую часть «Преступление и наказание» Достоевского, а потом смотрим первую серию одноименного сериала 2007 года режиссера Дмитрия Светозарова и первую или половину первой серии сериала ВВС 2002 года (режиссер Джулиан Джаррольд).

https://www.kinopoisk.ru/film/327456/

Это два разных Раскольникова и абсолютно два разных способа показа истории. С моей точки зрения, если говорить о захватывании внимания, выигрышнее начало английского сериала: Раскольников идет и убивает старушку. Это сделано очень красиво и драматургически, и визуально. Дмитрий Светозаров буквально следует книжному сюжету, но в кинематографе механическое перенесение литературы не работает. Это другой материал, другая материя, другая вселенная.

При этом сам роман естественным образом ложится в сериальный формат. Умные люди говорят, что сериал – это реинкарнация романного жанра, то есть длинного большого нарратива. Вот мы сидим у костра, не спеша доедаем мамонта, и нам рассказывают эту бесконечную историю, каждый вечер или раз в неделю.

‒ Какие экранизации по произведениям из школьной программы вы считаете наиболее удачными?

‒ Как ни странно, мне нравится экранизация «Анны Карениной» 2012 года (режиссер Джо Райт) с Кирой Найтли в роли Анны Карениной. Она к нам ближе всего, современнее. Там интересный монтаж и снято немножко театрально. Режиссер умело работает с декорациями, и Анна там как героиня этого театра. На примере фильма дети лучше понимают какие-то морально-этические аспекты истории, рассказанной в книге.

https://www.kinopoisk.ru/film/575195/

Прекрасная экранизация «Гамлета» у режиссера Григория Козинцева (1964 год). У него все экранизации – очень эстетские. И «Король Лир» (1970) у него прекрасный, и «Дон Кихот» (1957). А в «Гамлете» еще и Иннокентий Смоктуновский замечательно сыграл главного героя.

https://www.kinopoisk.ru/film/44457/

Есть отличная экранизация «Короля Лира» Шекспира у японского режиссера Акиры Куросавы – «Ран» (1985 год). Гениальный режиссер смог перенести шекспировскую историю в средневековую Японию так, что это смотрится на одном дыхании.

Есть еще очень хорошие экранизации не совсем по школьной программе. Например, экранизация «Волны» Тода Штрассера. Фильм режиссера Денниса Ганзеля называется «Эксперимент 2: Волна» (2008). Это история о том, как учитель истории понял, что его ученикам трудно представить себе, как работала нацистская система, и решил, не говоря им ничего, устроить на неделю ролевую игру: неделю старшеклассники будут жить по законам тоталитарного государства и строить в школе нацистскую партию. Он был потрясен, с какой радостью дети включились в эту игру: ощущение общего дела захватило всех. После такой экранизации и прочтения книги есть что обсудить.

‒ А что если кто-то из детей говорит: «Я посмотрел фильм, я знаю, о чем эта история, знаю сюжет ‒ так зачем мне еще читать книжку?»

– В этом случае надо попытаться объяснить, что сюжет в книжках не главное. Истории не сводятся к сюжету. Но это, конечно, сложно… Вообще преподавать литературу в школе – это отчаянное занятие. Это не тот предмет, который надо преподавать детям в школе. В произведениях, включенных в школьную программу, речь идет о предельно серьезных вопросах человеческого существования, до которых дети просто психологически еще не дошли. Либо в ней речь идет о серьезных вызовах художественного характера, для понимания которых тоже нужно предварительное образование. Я считаю, что школьная программа у нас переусложнена, она не для наших детей и не для нынешнего века.

‒ Какие экранизации книг не из школьной программы вы советуете посмотреть?

– Есть прекрасный фильм «Я сражаюсь с великанами» режиссера Андерса Вальтера Хансена. Это экранизация гениальной серии комиксов для подростков, созданной сценаристом Джо Келли и художником Х. М. Кэном Ниимурой. «Большой и добрый великан» Стивена Спилберга, «Чарли и шоколадная фабрика» Тима Бёртона – оба фильма сняты по книгам Роальда Даля, аниме-сериал «Ронья – дочь разбойника» Горо Миядзаки (по мотивам повести Астрид Линдгрен), фильм «Волшебник Земноморья» по книге Урсулы Ле Гуин, «Ходячий замок» Хаяо Миядзаки по книге Дианы Уинн Джонс.

‒ А как вы смотрите экранизации со своими детьми семи и девяти лет?

– Некоторые вещи сначала органически вошли в виде мультфильмов. Так получилось, что мы сначала смотрели мультфильм про «Винни Пуха», а потом уже начали читать Милна. Чтение дополняет мультфильм.

«Бременские музыканты» тоже сперва посмотрели. Когда детям попалась оригинальная история Шарля Перро, они возмущались, что она не такая, что в ней нет музыки, очень многие герои ведут себя по-другому, и даже кончается все по-другому. Благодаря музыке мультфильм многим интереснее.

А вот с «Алисой в Стране чудес» дети познакомились по радиоспектаклю с песнями Владимира Высоцкого. Это совершенно гениальный спектакль. Мы пока не читали оригинал, но дети уже знают эту историю.

Есть прекрасный мультфильм «Эрнест и Селестина» (2012) по серии книг писательницы и художницы Габриэль Венсан. Он очень нравился нашим детям, а книжка – нет. Хотя книжка, на мой взгляд, не хуже, а иногда даже лучше.

У меня нет ощущения, что история, рассказанная в книжке – это всегда хорошо, а та же история в кино – нет. Просто история рассказана тем или иным способом. В некоторых случаях история неразрывно связана с иллюстрациями, с графикой, с изображением, со словами, с особым порядком рассказывания.

‒ Как вы относитесь к современным экранизациям ‒ например, «Пиноккио» 2019 года?

‒ Если мы с вами встретимся через сто лет, то увидим, что опять будут переснимать «Пиноккио». Это классическая история, и каждое поколение ее переосмысляет. Есть универсальный сундук мировой культуры, и создатели современного кино запускают руки в этот сундук и вытаскивают историю, которая им сейчас нужна. «Золушка» с современной повесткой смотрится не очень, не трогает. А искусственный интеллект, рождение разума из дерева ‒ наоборот, становится актуальным. Каждый раз культура для себя примеряет маски. Пусть переснимают. Пусть Золушка будет чернокожей или юношей.

Это же зеркало. С самими текстами классических произведений при этом ничего не происходит. Если же их начинают цензурировать, изымать, закрывать доступ к какой-то части культуры – это уже серьезный вопрос. Пусть режиссеры делают свои версии, производят свой продукт на этом фоне – да пусть делают что угодно! Потому что культура – это огромная песочница, в которой все должны играть и резвиться. Следующее поколение художников опирается на предыдущее. Как говорил Печорин, «Природа – не храм, а мастерская». В этом смысле, я бы сказал, что культура – это не храм, а мастерская. Вот это мне гораздо интереснее.

Беседу вела Мария Горнова