Папмамбук

Юлия Симбирская: «Я берегу своего “внутреннего ребенка”…»

Юлия Симбирская 18 января 2019 5850

Юлия Симбирская – известный детский поэт и писатель, автор более 20 книг. Ее повесть «Дальние берега» в 2018 году отмечена Крапивинской премией, а сборник «На грядке все в порядке» вошел в малый топ-лист «Папмамбука», представленный на ХХ книжной ярмарке Нон-фикшн. По образованию Юлия филолог, живет в Ярославле, работает в библиотеке и воспитывает дочку. Журналист «Папмамбука» Елена Литвяк расспросила Юлию Симбирскую об истоках ее умения говорить на языке ребенка, особенностях писательской работы и ловушках современной детской литературы.

– Юля, скажите, как вам удается так точно настраиваться на «детскую волну»?

– Я работаю в детской библиотеке в Ярославле и много общаюсь с ребятами, но мне совершенно не интересно проводить с ними «плановые массовые мероприятия». «Дети, давайте сегодня поговорим о...» Мне очень не нравится, когда в библиотеку приводят класс из тридцати человек и учитель сразу говорит: «Так! Тихо! Сидите смирно, ничего не трогайте, слушайте, что вам расскажут.» Моя-то задача как раз другая – с помощью книг и разговоров о текстах создать для ребенка максимально комфортную среду, где бы ему было психологически уютно, где бы он душевно раскрывался. Ведь его ежедневное нахождение в школе ‒ это тяжелейшая психическая работа. Нужно выстраивать отношения с чужими взрослыми, с массой случайных одноклассников, соблюдать школьные правила и еще, на фоне всего этого, овладевать прочными знаниями...

‒ Ваши стихи – это непрерывная игра. С рифмой, ритмом, образами, настроением. Мои младшие дети не могут сидеть на месте спокойно, когда я читаю, они сразу начинают подпрыгивать…

– Мне важны живые дети, со своими настроениями, переживаниями и вопросами. Мне интересно с ними играть. Они так преображаются! В игре превращаются во что угодно, например, в блинчик из одного моего стихотворения, когда мы его вместе читаем. А ведь это непросто, согласитесь. Как изобразить блинчик? Вот дерево – легко: раскинул руки, растопырил пальцы, и ты – дерево. А блинчик? Но маленькие дети с таким восторгом придумывают. Мне с ними очень интересно. Мне легче общаться с ними в пространстве игры.

‒ Нечасто встречаешь взрослого, в котором продолжает жить ребенок. Это очень сложно?

‒ Мой «внутренний ребенок», который живет глубоко под слоем взрослых ролей, обязанностей и забот, очень веселый и постоянно требует игры. Вот я взрослая тетенька, иду на работу, потом в школу за дочерью, потом в банк или еще куда-нибудь, а по дороге в парке – каштаны... И в итоге это выливается в стихотворные строчки. Так я берегу своего «внутреннего ребенка».

‒ Сколько же ему лет? Вы ведь пишете и серьезные повести для подростков, а не только веселые стихи про блинчики, помидоры и огурцы?

‒ Моя любимая аудитория – дети пяти-восьми лет, самый игровой возраст. Но бывает потребность поговорить и на другом языке. Только это невозможно запланировать. Есть планы, есть идеи, но никогда не знаешь, во что это выльется и кто будет читать. Однажды в пражском аэропорту я увидела зайца. Самого настоящего, лесного, с длинными крепкими ушами, не кролика какого-нибудь домашнего. Он спокойно себя чувствовал среди рева самолетов, хотя совершенно непонятно, как он здесь оказался. Конечно, мне немедленно захотелось написать об этом. И я думала, что получится история для детей с говорящими зверями, а получилась притча для взрослых, которая уже близится к завершению.

‒ Ваша подростковая проза – о сложных вопросах бытия, как последняя повесть «Дальние берега», за которую вы получили в этом году Крапивинскую премию.

– На первом плане в этой повести те проблемы, которые одолевали и меня в возрасте героев книги. Мне очень важно было об этом поговорить с нынешними ребятами. Это, например, проблема принятия одного человека другим, что так плохо удается подросткам. Жизнь и в статусе «жертвы», и в статусе «гонителя», на самом деле, не так проста и однозначна. Они оба одинаково несчастны, и у них обоих есть шанс это преодолеть, перерасти. Люди многогранны, многослойны, и, мне кажется, важно поговорить с подростками об этом. Но я не знаю, насколько мне удалось сказать этой повестью то, что хотелось.

‒ Используете ли вы в ваших книгах для подростков слова и выражения из современного сленга? Близка ли вам мысль, что с каждым новым поколением надо разговаривать на его языке?

‒ Нет, не близка. Я не считаю, что для подростков нужно выдумывать что-то специально подростковое. Конечно, текст движет вперед прежде всего язык и сюжет. Но всякие приманки в виде новых словечек, которыми пользуются авторы, чтобы зацепить читателя, – не более, чем крючки и приманки, которые всегда торчат из текста, всегда заметны. Настоящий текст совершенно естественен. Ты в нем, как рыба в воде, ничего нарочитого, ничего «в лоб». Это и читатель чувствует и откликается.

‒ Когда писателя настигает читательское признание и успех, выходят книжка за книжкой, – не попадает ли он в рабство к своей популярности, к рыночным законам книгоиздания, которые диктуют и авторам, и редакторам, что надо бы написать, потому что публике именно это сейчас интересно, запустить целую серию книг? Ведь самому автору хочется рассказать о том, что важно именно для него. Но, с другой стороны, ему нужно откликаться на сегодняшние проблемы, много писать и издаваться. Как вы решаете для себя эту дилемму?

– Об этом внутреннем конфликте можно написать не одну книгу. Всегда велик соблазн закрепиться на волне успеха и начать штамповать «нетленки». Но жизнь дает множество примеров того, чем это обычно оборачивается. Мне кажется, нельзя надеяться на то, что ты всегда будешь востребован, что издатель всегда подкинет тебе очередную серию, для которой ты родишь пару-тройку шедевров. «Сейчас очень популярны книжки про машинки, это хорошо продается. Вот у вас были стихи про машинки, сделайте нам сборник...» Это ловушка. Ты сам должен думать. И быть готовым к читательскому разочарованию, если ты написал книгу, но совсем не ту, которую от тебя ожидали. Настоящий успех – сложная материя.

– Огонь, вода и медные трубы... С огнем и водой все как-то справляются, а испытание славой – самое тяжелое.

– Ну да, с одной стороны, понятно желание встать на ноги, самоутвердиться. Это очень заманчиво, все эти автографы и премии... Можно очень активно работать на продвижение своего образа, своих книг – создавать страницы в Фейсбуке, публиковать посты и фотографии. Но какой бы значимой ни была полученная премия, все эти новости моментально устаревают. Вчера тебе хлопали и тебя поздравляли, а завтра – уже другие герои. Творческому человеку стоит быть трезвым и взвешивать – участвовать ли в конкурсах и фестивалях, чтобы твое имя прозвучало лишний раз в новостях, писать ли по заказу, или не писать. А с другой стороны, автора может настигнуть «синдром самозванца». Кто я такой, зачем я вообще взялся за это дело? Внутренний критик не дремлет, человек рефлексирует, мучается. Но я думаю, это очень продуктивное состояние для писателя. Невозможно создавать литературу без рефлексии. И детские книжки тоже.

– Расскажите, а как получилось, что вы много лет работали библиотекарем – и вдруг стали детским поэтом?

– Начало этого пути – даже не в библиотеке, а в моем детстве и юности, в первых стихотворных попытках описать окружающий мир. Но по-настоящему все случилось, когда мне для занятий с детьми по развитию речи и творческих способностей понадобились стихи на определенную тему, и я обнаружила, что их нет в библиотеке. Стала сочинять сама – и процесс пошел!

Беседу вела Елена Литвяк
Фото Василисы Соловьевой