Семейная жизнь с книгой, или Сколько лет Тому Реддлу?
15 октября 2018 1811

«Авада кедавра!» – наступает трехлетний сын на стайку семиклассниц, отдыхающих около школы. Семиклассницы удивляются: «Что?..» Выбирают специалиста: «Кать, у тебя сестра есть. Ты их понимаешь. Что он сказал?» ‒ «Не уверена. Кажется, говорит, что ему нравится манная каша». «Вы читали “Гарри Поттера”?» – вмешиваюсь я. Отвечают хором: «Даааааа». Среди них есть одна, с ярко-рыжей косой. «Он говорит, – перевожу я, – “авада кедавра”». «Аааа!!!» – девочки разбегаются испугавшись, засмеявшись, вернувшись к своим догонялкам.

Я сдалась, оттягивать было невозможно. Все школьные каникулы и предшествовавший им затяжной карантин мы читали предпоследнюю книгу Джоан Роулинг. В шестом томе Гарри исполнилось 16. Моей дочери ‒ все еще семь.

Предыдущие пять книг мы, вопреки здравому смыслу, всей семьей глотали одну за другой с мая 2015-го, читая в любых положениях, отказываясь от прогулок, забывая пообедать и прогуливая актуальный еще в прошлом году детский сад. Два года наша ежедневная жизнь подстраивалась под Гарри Поттера. Регулярно нас спасали рассыпанные в каждой главе микросюжеты, благодаря которым в иной день вообще получалось сдвинуться с места. Ничто так не помогает шестилетней девочке заправить постель, как применение родителями заклятья «империо».

Дочь сочиняет собственные версии происходящих событий, фанфики, новые каждый год. Про сводную сестру великана Хагрида, которая прилетает в виде канарейки на тайные свидания к своему любящему супругу, профессору Снеггу. (Загадка из области устройства литературы – каким образом в этом ворчливом и неприятном персонаже дочь умудряется угадать чувственного страдальца?) Про игры и ссоры маленьких Цисси и Беллы с кузеном Сириусом. Про детский сад для юных Пожирателей смерти. Про кошачий роман Минервы МакГонагал и Живоглота. В своих роскошно разработанных декорациях Джоан Роулинг оставляет достаточно свободного воздуха. Он позволяет длить игру бесконечно и множить сюжеты, органично склеивая их с «канонической» версией.

Все это причудливо преломляется в сознании подрастающего трехлетнего сына. Он пока не выдерживает длительного чтения и сам снова и снова слушает Хармса, Мориса Сендака и Олега Григорьева. Происходящее в «Поттериане» его, тем не менее, трогает, тем более, что других ролевых игр с сестрой ему не перепадает. В какой-то момент Волан-де-Морт поселяется в его голове рядом с Иисусом Христом из прочитанной к Рождеству книжки Майи Кучерской. Когда поутру он приходит в садик и с порога представляется Темным Лордом, я думаю, что это еще не самый шокирующий вариант.

Сложные темы, которых я боялась в связи с шестым томом – тонкости подростковой психологии и любовные переживания, – прочитались почти незаметно. Дочь что-то поняла, что-то пропустила мимо ушей. Мимо прошла сцена похорон Дамболдора, до глубины тронувшая меня. Она не «считала» ее, как не видят крылатых лошадей-фестралов те, кто не сталкивался впрямую со смертью. Правда, в экранизации ей, по ее словам, не доставало прощального пения Феникса, звуки которого говорят с Гарри о боли и одновременно врачуют боль.

Мы посмотрели шесть фильмов и прочитали шесть книг. Седьмая, «Дары смерти», до сих пор ждет на полке. Жаль ее расходовать. Не представляю, во что еще с той же глубиной мы можем погрузиться все вместе. И я, и муж пропустили общее увлечение «Поттером» в нулевые, и читали его вслух с энтузиазмом «заболевших» первой волны. В нашем чтении не было ожидания, предвкушения, ностальгии. Мы на равных с детьми проживали детскую литературу.

Так же глубоко с моими собственными родителями мы погружались в трилогию Толкиена, которая постепенно выходила в переводе Владимира Муравьева в 90-е годы. Наш семейный уклад рос из Средиземья, квартира на первом этаже служила хоббитанской норой, вместо эльфийских вин отлично пился мамин вишневый компот, а поход в нелюбимую музыкальную школу по разбитой дороге через вечную ноябрьскую грязь превращался в марш-бросок через Мордор.

Дочь совсем не играет в драматические ситуации, предпочитает загадкам, сражениям и погоням флешбэки в прошлое. В волшебников старшего поколения – Поттеров, Малфоев, Уизли и Блэков – она любит играть куда больше, чем в их детей. Ее любимая героиня – Нарцисса Малфой, аристократичная заботливая мать, разумно дистанцирующаяся от сомнительных делишек своего мужа. В сочинениях Роулинг моя дочь видит большую семейную сагу, замаскированную (в зависимости от тома) под детектив, сказку, приключения или подростковый роман. Гарри Поттера окружают следы, тени, эхо прошлого и его голоса. Дочь бесконечно достраивает его историю. Налаживает утраченные связи между временами. Для меня особенно важно, что историю Мальчика, который выжил, она обнаружила на книжной полке в доме моих родителей. Вопреки закономерному течению информационных потоков, первой эту историю прочитала моя мама, а ее бабушка.

Вероятно, дочь вернется к книге о Хоггвартсе, повзрослев, изменившись, и с другими вопросами. Но впервые она прочла этот роман как историю связности, соединения времен и людей и силы этого соединения.

Софья Сапожникова

Понравилось! 11
Дискуссия
елена
Cоня, я не готова дискутировать - просто благодарю вас за эту "статью"). Ваша Елена Орестовна.