Если дословно переводить оригинальное название книги – «Storytime Tales», – то это истории, которые нужно рассказывать в специально отведенное для сказок время. И это вовсе не значит, что такое время наступает непременно перед сном. То есть к оригиналу вопросов о чтении перед сном не возникает. Но дословный перевод по-русски звучит очень длинно и совершенно не годится в качестве названия книги. Конечно, «Сказки перед сном» лучше. Красиво, поэтично и как бы сразу указывает родителю время и место для чтения: вечер, у детской кроватки. И вот открывает родитель книгу, и сказка начинается:

Я не боюсь чудовищ,
клыков их и когтей!
Я приглашаю их на чай,
как дорогих гостей.

Это своего рода «манифест» маленького котенка, который перечисляет, кого именно он не боится. То есть понятно, что это существа, которых принято бояться, и котенок, называя их «поименно», объясняет, почему они страшные: у одного длинные острые зубы, у другого огонь из пасти вырывается, кто-то страшно гремит костями, и т.п.

Собственно, сказка и состоит из этого перечисления, которое, по сути, является иллюстрированным каталогом чудовищ всех видов – действительно существовавших в древности, мифологических и созданных детским воображением. Тут тебе и монстры, и скелеты, и драконы, и динозавры, и бесформенные чудища из «подвала» – в общем, традиционные «пугала» детской субкультуры. Каждому посвящен целый разворот, так что можно полюбоваться названным персонажем во всей «красе».

И такое – на ночь?!

Сказать: да-да, непременно читать и непременно на ночь ‒ невозможно. Но и говорить «категорически нет» я бы тоже не стала. Я бы даже сказала: а почему бы и нет? Хотя – и не без оговорок.

Все очень сильно зависит от психологических особенностей ребенка и установленного порядка (если хотите – «обряда») укладывания спать. Довольно часто родители имеют возможность читать ребенку только перед сном. Взрослый сидит у детской кровати (а кровать обычно воспринимается малышом как «ниша покоя») и читает ему то, что обоим интересно и нравится – в том числе и то, что нельзя назвать исключительно «успокаивающим». Но ведь чтение происходит не в пустоте. Оно всегда происходит в конкретной ситуации, в данном случае ‒ в ситуации общения ребенка с близким взрослым, который сейчас, сидя у кроватки, целиком посвящен ребенку. Во время чтения маленький ребенок соприкасается не только с книгой: он взаимодействует с книгой при помощи родителя и с родителем при помощи книги. А родитель (или другой близкий взрослый), в его представлении, выступает защитником от любых возможных опасностей.

Так что «страшное» существует не само по себе, оно как бы смягчается присутствием близкого взрослого, «адаптируется» за счет его присутствия и даже приобретает своеобразный «обучающий характер»: взрослый вот совершенно не боится того, что нарисовано на картинках. По крайней мере, он не захлопывает в ужасе книгу – он готов иметь с «этим» дело.

Ну, и сама сказка все-таки только притворяется ужастиком. И рисунки там балансируют на грани пародии. Правда, пародийность, скорее всего, будет считываться только взрослыми и, возможно, детьми, которые уже стали школьниками, – для того чтобы опознавать пародию, нужен какой-то культурный опыт и уже развитое чувство юмора.

Маленькому «читателю», дошкольнику, попадающему в эту галерею чудовищ, предлагается другой способ защиты: в сказке он смотрит на монстров глазами маленького котенка. А тот уверено заявляет: я ничего не боюсь! Ни этого не боюсь, ни этого не боюсь. И такого не боюсь… Мы прямо слышим, как он выкрикивает эти слова таким тоненьким таким голоском. Правда, потом котенок опрометчиво заявляет: пусть приходят, если хотят!

И это случается: «Ты ждал меня, и я пришел!»

На этом месте все словесные комментарии обрываются. Автор текста полностью уступает место художнику, и мы видим, как котенок в ужасе улепетывает по темной дорожке. Ну что ж, бывает… Тут ребенок постарше, в возрасте шести-семи лет, уже и улыбнуться способен: а нечего хвастать! Хотя маленький, трехлетний, возможно, эту «авторскую ремарку» даже и пропустит. Более сильное впечатление, чем эта «понятная» картинка, произведет на него другая ‒ с монстрами, заполнившими гостиную котенка.

Апофеоза история с чудищами достигает, когда они все собираются в гостиной котенка.

И тут возникает забавный эффект: количество переходит качество – в «обратное» качество. Оттого, что страшилищ так много, что они набились в гостиную как сельди в бочке, каждый из них словно теряет в своей индивидуальной пугающей силе. Да и заняты они каким-то не «страшилищным» делом – тусуются они, вот что, причем вполне узнаваемым образом: пьют коктейль и танцуют.

И, видимо, в этом есть что-то захватывающе веселое – потому что последняя страница сказки показывает нам котенка, который вернулся к своему домику и с любопытством прислушивается к музыке и звукам, доносящимся из-за двери. Он даже подтанцовывает. Хотя «счастливого конца» в полном объеме читатель все-таки не получает: хозяин и гости остаются по разные стороны «границы».

Так что в целом это какая-то жизнеутверждающая история, если такие слова можно употреблять по отношению к монстрам. Тут ведь еще что важно? Котенок описывает только внешние признаки чудовищ. А вот их действия не описаны. Собственно злодеяния не описаны. (Исключение составляют людоеды, но тут и само «имя» говорящее.) Это для маленького ребенка крайне важно – действия. Да, выпускает дракон огонь. А «кто-то стонет в погребе». Но если этим «внешним» впечатлением все и ограничивается, то «чего нас бояться»?

А рассматривать чудищ на картинках довольно увлекательно. Многие дети проявляют к ним интерес – именно потому, что они страшные. Это как бы получившие «художественное тело» и выведенные «наружу» внутренние страхи ребенка, существующие независимо от картинок. А иллюстрированная сказка предлагает: врага надо знать в лицо. Вот, пожалуйста, рассмотрите монстров во всей «красе», в деталях – так, как вы бы рассматривали дикого зверя в зоопарке. Ведь и хищник поражает размерами, зубами, звуками, которые он издает.

Но тут есть тонкий момент. Недопустимо (я хочу подчеркнуть: недопустимо!) использовать такую сказку как метод воспитания «бесстрашия» у ребенка, который не хочет смотреть предлагаемые картинки, который не проявляет к ним интереса и вообще стремится избежать с ними «встречи». Навязывание малышу того, что он не готов переносить и о чем он прямо сообщает взрослому, может нанести ему сильную психологическую травму. Надо помнить, что у каждого ребенка свои внутренние страхи, свои способы защиты и свой порог переносимости. Один с удовольствием рассматривает «на ночь» все возможные варианты скелетов и драконов, другой не желает даже упоминания сказки про Красную Шапочку.

Поэтому тут было бы правильно доверить выбор сказки (вообще книжки) ребенку. И ведь всегда так интересно бывает за этим выбором наблюдать и понимать для себя, что именно в настоящий момент оказывается в центре его внимания, его любопытства и как он с помощью этого выбора сам себя «строит». Строит свою психику и свои психические реакции на разного рода жизненные «вызовы».

Марина Аромштам